Мальчик по имени Бонсай

Общество Культура Японский язык

На протяжении большей части современной эпохи активный лингвистический баланс между Японией и Западом был достаточно несправедлив. Передача знаний c Запада, сопровождавшаяся усвоением новой лексики, была неотъемлемой частью модернизации Японии. С конца девятнадцатого века, бесчисленные заимствования из западных языков стали неотъемлемой частью японского языка. По сравнению с огромным количеством западных слов и множеством способов их интеграции в японский язык, насыщение западных языков японскими словами имело достаточно скромные масштабы.

Естественно, всегда существовали экзотизмы, описывающие понятия, которых нет в других культурах, а также технические термины, и, благодаря западным авторам, писавшим «о всем японском», такие слова как кимоно, гейша, самурай и сёгун появились в европейских языках задолго до 1868 года и Реставрации Мэйдзи. Кроме того, во многих странах прижились японские культурные ценности. Достаточно вспомнить традиционные хайку на русском, тагальском, чешском и многих других языках, которые прекрасно ассимилировались в местные поэтические традиции. Среди более свежих примеров из мира коммерции можно назвать тамаготи – игрушку, распространившуюся по всему миру вместе с ее японским названием, и Walkman, получивший международную известность, несмотря на то, что это псевдоанглийское слово было придумано в Японии.

За последний десяток лет, на фоне ускоряющихся процессов глобализации, а также за счет роста количества способов и стратегий передачи информации, доля японского лингвистического экспорта в мире значительно выросла. Это явление, возможно, и не привлекает большого внимания, поскольку доказательства просто постепенно интегрируются в повседневный язык. Тем не менее, достаточно полезно и интересно изучать сферы, через которые японский проникает в лексику других языков. Возьмем, к примеру, немецкий язык.

Триумф суси

Кухня – это первое, что приходит в голову, когда речь заходит об активном и явном проникновении японских слов в немецкий язык. Этому явлению существует объяснение. Суси-бум, начавшийся в конце 1990-х, подарил жителям Германии и других стран мира множество новых иностранных слов, описывающих ранее неведомые ингредиенты, которые сейчас знают все от мала до велика. К ним относятся сасими, васаби (японский хрен), сисо (буролистка) и вакамэ (съедобные водоросли), рыба бури (желтохвост) и хамати (молодой желтохвост), а также гари (маринованный имбирь) и различные виды маки (суси-роллов), такие как гункан-маки. прижились в немецком языке и на столе у немцев, как и понятие умами (вкус высокобелковых веществ, выделяемый в отдельный вкус). Известные немецкие повара, обучавшиеся в Киото или Токио, соперничают друг с другом в составлении оригинальных меню «с японским оттенком», включая обеды в виде коробочек бэнто или такие изысканные деликатесы, как десерты со вкусом зелёного чая маття, сладких бобов адзуки, гома (кунжута) или васаби.

Маринованные сливы умэбоси и разновидности риса – клейкий моти и рис для суси – это лишь немногие из японских продуктов, представленные на полках немецких супермаркетов под своими оригинальными японскими именами

Обычному потребителю престижные творения шеф-поваров, возможно, придутся не по карману, а то и не по нраву, однако он с большой вероятностью столкнется с их ингредиентами в той или иной форме как в магазинах, так и в медиа: в местном супермаркете, где готовые суси-боксы носят изысканные японские названия – такэ (бамбук), умэ (слива), кабуки и бунраку, или же в меню, предназначенных для процветающей ныне индустрии доставки. Японские грибы – сиитакэ и эноки, а также овощи – например, мидзуна (японская горчица) – также свидетельствуют об успехах в экспорте национальных японских продуктов. Вместе с товарами приходят и слова: подобное явление можно наблюдать в том, что касается японских видов спорта, садоводства, игр и манги. Слова дзюдока (дзюдоист) и уватэнагэ (техника броска в сумо) прочно вошли в немецкий лексикон, как и момидзи (листья клена) и кои (разновидность карпа). Маленькие дети заучивают фразы из манги и свои любимые японские иероглифы, и даже порой проверяют свое знание таких повседневных фраз как коннитива (здравствуйте) или дайсуки (ты мне очень нравишься) на прохожих, похожих на японцев.

Еще один пласт японизмов – это названия продуктов и магазинов, бренды и предприятия. Наиболее ярким примером в данном случае являются рестораны с такими именами, как «Акико» (женское имя), «Рёрии» (от рёри – еда), «Коколо» (от кокоро – сердце), «Кути» (рот), «Мосимоси» (алло) и «Мияби» (изящество). Обратите внимание, что неправильные, а иногда и просто странные варианты написания слов, приведенные здесь, именно так и используются; вполне может быть, что эти отклонения созданы намеренно и являются частью маркетинговой стратегии. Бонсай-центр Берлина, например, называется «Сутэки» (Чудесный). Кисточка для макияжа с искусственной оранжевой щетиной известна как «Кабукки», «Бонсайи» – это уничтожитель для документов, а бренд, выпускающий пуховые туристические спальные мешки, носит имя «Хибати» (жаровня). Речь не идет о первоначальных значениях японских слов. Тенденцию стимулирует их приятное звучание и легкость произношения. Люди идентифицируют эти слова с выражениями из манги, видеоигр и других подобных развлечений. Таким образом, японские термины и слова, звучащие по-японски, постепенно теряют свой «иностранный» колорит и ассимилируются в немецком контексте.

Однако простая узнаваемость японских имен и терминов в глобализованном мире ежедневного потребления – это еще не самое интересное. В новом лингвистическом окружении некоторые слова начинают жить своей собственной жизнью. Слова и выражения все чаще переосмысливаются и используются в новых контекстах, теряя свою изначальную иностранную оригинальность.

Новая жизнь японских слов

Помимо вышеупомянутых терминов, относящихся к различным аспектам повседневной жизни, в немецкий и другие европейские языки также проникла большая группа существительных, описывающих абстрактные понятия. Такие слова, как цунами, харакири, хикикомори (социальная самоизоляция) и кароси (смерть от переутомления на работе) имеют достаточно мрачные коннотации. Тем не менее, ими с радостью пользуются во многих контекстах. Берлинский бар «Кароси» может показаться исключительным феноменом, однако это не единственная компания, использующая данное слово. В том же городе мы находим и агентство коммуникаций с таким названием, предположительно имеющим иронический подтекст.

Несомненно, самым известным из вышеупомянутых понятий остается харакири – слово, имеющее долгую историю использования в немецком языке и вполне заслуживающее отдельной статьи. Немой кинофильм «Харакири», снятый в 1919 году немецким режиссером Фрицем Лангом по мотивам истории Мадам Баттерфляй, является лишь одним из этапов проникновения этого слова в историю Европы, начавшегося в XIX веке. Сегодня слово «харакири» используют представители всех поколений и в любом контексте, чтобы обозначить момент полностью осознаваемого саморазрушения. В средствах массовой информации или в повседневном общении темой для обсуждения может стать политическое, экономическое или социальное харакири. Даже школьники могут использовать этот термин в классе, говоря о спорте или других подобных вещах. Из-за постоянного использования в повседневной речи слово практически утратило свои первоначальные драматические коннотации, и сейчас журналисты вполне могут назвать харакири желание футбольной команды сконцентрироваться исключительно на Лиге Чемпионов.

Международная карьера слова «цунами» началась не так давно, а именно после ряда сообщений о природных катаклизмах, прокатившихся по планете с начала нового века. Как и харакири, это слово может быть легко приспособлено для описания ошеломляющих событий. Термин очень любят журналисты, которые пишут о «цунами радости», когда члены национальной футбольной команды с триумфом возвращаются в Германию после успеха за границей, или рассказывают о «цунами мнений» в Интернете.

Термин бонсай стал прозвищем главного героя в этой повести Кристины Нёстлингер о юношеском самопознании.

Одним из самых популярных немецких неологизмов остается слово «бонсай». Его используют для образного описания чего-то, что меньше по размерам, чем ожидается или считается целесообразным. Наряду с романом для юношества, вышедшем в Германии в 1997 году под названием «Бонсай», еще три произведения с таким же названием были в свою очередь переведены на немецкий язык с английского, датского и испанского языков. Феномен бонсай получил распространение и в сфере политики. Говорят о «бонсай-национализме», «бонсай-оппозиции», «бонсай-демонстрации» и даже о «бонсай-новостях», подразумевая при этом публикации в Twitter. Немецких военных высмеивают, называя «бонсай-армией», а дирижер оркестра Берлинской филармонии Саймон Рэттл описывал небольшие композиции, включенные в новогодний концерт оркестра в 2014 году, как «бонсай-шедевры». В 2006 году в дискуссии о сокращении срока обучения в средней школе («гимназии» по-немецки) со стандартных девяти лет до восьми президент Союза учителей Германии назвал предлагаемую новую систему «бонсай-гимназией». Милое уменьшительное «бонсай» также используется для описания «прозы», «романов», «слонов» и «магазинов».

Языковые потоки меняют направление

Какой же вывод мы можем сделать из всех этих примеров? Мы видим, что японские слова все чаще проникают в немецкий язык, причем не только как наименования продуктов питания и других объектов, у которых раньше не было названия, но и как образные заимствования с ореолом свежести и экзотики. Интересно взглянуть, в каких именно областях лексики появляются подобные слова и когда именно произошло заимствование. В одном из словарей немецких слов японского происхождения, опубликованном в 2008 году, насчитывается около 500 словарных статей, однако большинство примеров, приведенных в нашем материале, отсутствуют, поскольку начали использоваться позже. Мы можем видеть, например, что многие термины, относящиеся к японской кухне и продуктам питания, являются сравнительно новыми, и, вполне возможно, что на их проникновение в немецкий язык повлияли недавние кампании за развитие экспорта продовольствия, организованные правительством Японии. Спортивный лексикон, напротив, гораздо старше, хотя популярность сумо и кэндо стала результатом освещения этих видов спорта в СМИ.

Растущее признание японских слов и имен также примечательно возникновением небольшой конкуренции с английскими заимствованиями, которые до сих пор составляют костяк слов иностранного происхождения в немецком языке, что, безусловно, в обозримом будущем не изменится. Как и японцы, немцы часто используют вместо слов родного языка английские, поскольку этот язык воспринимается как более престижный. В случае с цунами, однако, эквивалентные немецкие слова были забыты из-за неожиданной популярности японского термина, который использовался на международном уровне.

Новой тенденцией можно считать и случай с «синдромом такоцубо», названным так по аналогии с японской ловушкой для осьминогов. Этот медицинский термин относится к сердечно-сосудистому заболеванию, при котором левый желудочек сердца принимает форму упомянутой ловушки. В немецком языке уже существовал простой для понимания термин для этого заболевания – «синдром разбитого сердца», заимствованный из английского языка. Тем не менее, предпочтение было отдано именно японскому термину, хотя слово «такоцубо» вполне способно озадачить носителей немецкого языка, и притом во многих отношениях. Во-первых, в Германии отсутствует подобная техника ловли, во-вторых, ни в Балтийском, ни в Северном море не водятся осьминоги, то есть это слово не относится к понятию, с которым у среднестатистического носителя немецкого языка могут возникнуть какие-либо ассоциации. И все же Университетская больница Цюриха в Швейцарии недавно создала реестр по «синдрому такоцубо» – не по «синдрому разбитого сердца»! – чтобы больше узнать о гендерной специфике этого заболевания. Таким образом, этот термин не только свидетельствует о мировом успехе японских медицинских исследований, но и указывает на то, что в XXI веке направление потоков международных знаний наконец-то начало меняться.

Наличие этой обратной тенденции не всегда явно заметно – многие могут не распознать ее. Когда книга, опубликованная известным социологом в 2016 году, носит название «Тьма у подножия маяка», аллюзия на японскую пословицу скорее всего ускользнет от внимания большинства читателей, если они не прочитают об этом в предисловии. В заключение позвольте процитировать еще один недавний пример. Когда крупная национальная газета попросила своих читателей назвать «непереводимые» слова из других языков, кто-то предложил слово цундоку, объясняя, что это означает привычку покупать книги, не имея времени, чтобы прочитать их. С момента публикации этого термина в газете цундоку периодически мелькает в печатных СМИ и в Интернете как обозначение типичной болезни современного общества. Наконец-то у нас в немецком языке появилось слово для этого явления!

Фотография к заголовку: Лыжня Харакири на курорте Мейрхофнер в Австрии считается самой сложной оборудованной лыжной трассой в мире (предоставлена Deirdren)

(Статья на английском языке опубликована 6 мая 2016 года)

суси бонсай Германия язык Японский немецкий заимствованные слова