47 ронинов и трагедия Хиросимы в биографии удивительного американца

Американский писатель Джордж Сильвестр Вирек и Япония

Окна моей токийской квартиры выходят на буддийский храм Сэнгакудзи, на могилы 47 ронинов , история которых знаменита на весь мир. В той же квартире хранится уникальное собрание книг, фотографий и документов о жизни и творчестве американского писателя, поэта и журналиста Джорджа Сильвестра Вирека (George Sylvester Viereck; 1884-1962). Собрание легло в основу его биографии, над которой я работал десять лет. Сейчас она выходит в Москве на русском языке под заглавием «Джордж Сильвестр Вирек: больше чем одна жизнь» (More than one life).

Невозможно коротко рассказать о богатой событиями жизни этого удивительного человека. Поэтому ограничусь несколькими эпизодами.

Знакомые, знающие меня как япониста, спрашивали: «Вирек имеет отношение к Японии?». Я машинально отвечал «нет». А потом подумал: «Как это не имеет?! Очень даже имеет!».

Пьеса Вирека в переводе Осанаи Каору поставлена в Японии

Обложка книги «Джордж Сильвестр Вирек: больше чем одна жизнь»

Немец по рождению, переселившийся в Америку вместе с родителями в возрасте 11 лет, Вирек дебютировал стихами на немецком языке, но вскоре перешел на английский. Его первой англоязычной книгой стал сборник маленьких пьес «Игра в любви» (A Game at Love) (1906). Автор заявил, что они предназначены не для сцены, но лишь для чтения, как тогда было модно в Европе. Однако в 1913 г. он получил письмо от некоего Госо Найто (Goso Naito) из Сиэттла, который сообщил, что годом раньше одна из пьесок была поставлена в Токио.

«Игра в любви» попала в руки реформатора японской сцены и лидера движения «Сингэки» (Новый театр) Осанаи Каору – драматурга, режиссера и переводчика европейской драматургии. Он выбрал и перевел «Настроение момента» (The Mood of a Moment) – о том, как ницшеанец Альберт увлекает своими речами девушку Мэрион, которая «много читала и мало жила», соблазняет ее, а затем отвергает со словами: «В тот момент, когда женщина начинает любить меня, она перестает меня интересовать».

Книга Осанаи Каору «Пять современных пьес», 1921 г.

В марте 1912 г. труппа «Субботний театр» дебютировала постановкой этой пьесы на подмостках токийского театра «Юракудза» – первого в стране театрального здания европейского типа. Спектакль шел каждую субботу в течение месяца. Сведений об Инатоми Хироси, игравшем Альберта, я не нашел. В роли Мэрион предстал соратник Осанаи по борьбе за «новый театр» Танака Эйдзо. Он выступил в качестве оннагата, мужчины, исполняющего женские роли.

Публикуя в 1921 г. перевод «Настроения момента» в антологии «Новые пять современных пьес», Осанаи заметил: «С точки зрения сегодняшнего дня пьеса довольно вычурна, но пятнадцать лет назад казалась выражением новейшей философии». Соседями Вирека в книге оказались такие знаменитости, как Леонид Андреев («К звездам») и Габриэле д’Аннунцио («Сон весеннего утра»).

Стихотворение, посвящённое атомным бомбардировкам

В том же 1913 г., когда он узнал о постановке «Настроения момента» в Токио, Вирек написал стихотворение «Песнь против Японии» (Song against Japan), посвятив его губернатору Калифорнии Хираму Джонсон. За этим стояла не личная антипатия, но политический расчет. Автор был союзником Джонсона, а тот проводил в своем штате жесткую политику против японской иммиграции. Поэтическими достоинствами «Песнь», противопоставляющая «желтому миру» «цитадель белых», не отличается. Но строки: «У нас есть миссия и цель — у них ронинов сорок семь» заставляют меня улыбнуться. Вот бы удивился поэт, узнав, где хранятся его рукописи и где живет его биограф.

Сорок лет спустя Вирек написал еще одно стихотворение, связанное с Японией — «Банкрот». После бомбардировок Хиросимы и Нагасаки Иисус Христос приходит в суд и просит признать его банкротом.

Струились слёзы, пот и кровь,
К глухим он обратился вновь:
«В Дахау я толпой солдат
Был снова на кресте распят.
Кремлёвский жуткий прокурор
Мне вынес смертный приговор,
Святые в прошлом купола
Несли знамёна Принца Зла.
Волхвов предательство. Терпенья
Конец. Не будет воскресенья!
Пусть нации горят в аду,
Сюда я больше не приду.
Пусть Будда факел мой несет
Моей звезды погашен свет.
Они сорвали страшный плод
Со Древа Знания, и вот
Моя судьба упразднена.
Ликуй, ты выиграл, Сатана».

(перевод Валентина Емелина)

Стихотворение Вирека в Мемориальном музее мира

«Стихотворение было переведено на иностранные языки, но никто ни в одной стране до сих пор не осмелился обнародовать его», – утверждал автор в предисловии к отдельному изданию. В последнем утверждении он ошибся.

Профессор женского университета Хиросимы Охара Мияо перевел «Банкрота» на японский язык и в июле 1956 г. опубликовал в газете «Тюгоку симбун», с примечаниями, разъясняющими аллегорический смысл текста. Затем он включил его в антологию «Поэты мира об атомной бомбардировке», выдержавшую много изданий.

Антология «Поэты мира об атомной бомбардировке»

В предисловии к «Банкроту» Вирек высоко оценил «Хиросимский дневник» директора городской больницы Хатия Митихико, который прочитал в английском переводе. 23 сентября 1955 г. Хатия написал Виреку, что передал оригинал и японский перевод «Банкрота» в Музей атомной бомбардировки (ныне Мемориальный музей мира). Однако в летописи музея дар зафиксирован только 21 июля 1956 г. http://www.hiroshimapeacemedia.jp/?p=26302 Полученный от Хатия экземпляр японского перевода Вирек подарил библиотеке Стэнфордского университета, где он и хранится http://searchworks.stanford.edu/view/8628652

Перелистываю рукописи Вирека, перебираю его книги, смотрю в окно на могилы 47 ронинов – и уже ничему не удивляюсь.

Фотографии к заголовку: Сергей Эйзенштейн и исполнитель главной роли в спектакле «Сокровищница вассальной верности» (Тюсингура), посвящённой истории 47 ронинов, Итикава Садандзи II во время первых в истории гастролей театра Кабуки в СССР, 1928 г. (слева). Могилы ронинов в храме Сэнгакудзи в Токио (справа).