Повторится ли финансовый шок 2008 года?

Периодичность финансовых кризисов

Помнить о том, что международный финансовый кризис – явление периодического характера, следует постоянно. Он приходит тогда, когда люди проявляют беспечность. Где кроются риски? Как от них уберечься? – от мировых финансовых институтов требуется непрерывно следить за этим, не забывая об опасности.

К новому возникновению международного финансового кризиса такого же уровня, как кризис, спровоцированный крахом инвестиционного банка Lehman Brothers, необходимо быть готовыми постоянно. Новая брешь открывается в тот самый момент, когда возникает иллюзия того, что кризиса не будет.

На самом деле, международные финансовые кризисы происходят регулярно. Девятнадцатого декабря 1987 года котировки акций на Нью-Йоркской фондовой бирже рухнули, и наступил «чёрный понедельник». Азиатский валютный кризис 1997 года не только захлестнул Таиланд и Южную Корею, которые следовали директивам МВФ, но и спровоцировал финансовый кризис 1998 года в Японии, а также привёл к кризису валют в России и Бразилии. Затем в 2008 году произошёл кризис, спровоцированный крахом Lehman Brothers, толчком к которому послужил лопнувший пузырь на рынке субстандартных ипотечных кредитов в Соединённых Штатах Америки. До сих пор кризисы возникали с частотой примерно один раз в десять лет. Эту цикличность не стоит недооценивать.

Мне доводилось слышать, как некоторые социопсихологи утверждают, что десятилетний цикл имеет рациональное обоснование. Они объясняют это так: поскольку не только финансовый мир, но и человек склонны поскорее забывать плохие события, память о них сохраняется лишь в течение примерно пяти лет. С другой стороны, хорошие воспоминания хранятся в памяти дольше – порядка десяти лет. Примерно пять лет после кризиса люди следуют самодисциплине, говоря себе: «Тогда был сущий ужас», а затем постепенно осторожность утрачивается, и вновь растёт аппетит к риску.

При этом масштабы финансовых кризисов имеют тенденцию к увеличению. Совокупная величина мировых финансовых активов и объёмы сделок растут в геометрической прогрессии, со всей очевидностью опережая темпы увеличения общемирового ВВП. Вероятно, лёгкость возникновения финансовых кризисов можно объяснить одним лишь разрывом с приростом ВВП.

Центральным банкам и финансовым надзорным органам следует постоянно наблюдать, не происходит ли на тех или иных рынках чрезмерных взлётов, следя за факторами их возникновения. Необходимо помнить и о том, что введение ограничений на том или ином рынке отнюдь не означает, что тем самым была исключена возможность возникновения рыночного «мыльного пузыря».

Хорошим примером служит регулирование в отношении виртуальных валют. Агентство финансовых услуг внесло поправки в финансовое законодательство, взяв дилеров виртуальных валют под надзор в качестве исполнителей фондовых операций. Впервые в мире Япония в законодательном порядке ввела регистрацию тех, кто занимается бизнесом виртуальных валют и дала определение виртуальным валютам. Кстати, из-за этого широко распространились ошибочные сообщения о том, что виртуальная валюта получила признание соответствующих институтов.

В нынешнем, 2018 году исполняется ровно 10 лет со времени прошлого финансового кризиса. Однако признаков того, что мировой экономике грозит ухудшение, источником которого послужат финансы, не наблюдается. Почему же? Европа продолжает пребывать начеку, поскольку в 2011 году там произошёл кризис финансов Греции и возникла проблема кризиса управления крупнейшими европейскими банками. Иначе говоря, там до сих не стёрлась «плохая память». Когда возникающие проблемы оживляют в памяти дурные воспоминания, мировой кризис не возникает.

Виртуальные валюты как рассадник будущего кризиса

Десять лет назад, в 2008 году специалисты по международным финансам вели дискуссии: если кризисы происходят каждые десять лет, то что послужит поводом для кризиса 2018 года? Тогда они в итоге пришли к выводу, что поводом для кризиса вероятно станет «мыльный пузырь», в который превратится торговля квотами эмиссий углекислого газа – так называемая «карботорговля». К счастью, к настоящему времени эти сделки такого «пузыря» не сформировали.

Самая большая причина такого развития событий кроется в Великом стихийном бедствии восточной Японии 2011 года. Не случись землетрясения, которое привело к остановке всех атомных электростанций в стране, зародившаяся в то время безудержная торговля квотами – карботорговля – перекинулась бы и на Японию, что, вероятно, привело бы и к «перегреву» торговли квотами в США. На Соединённые Штаты приходится более чем 25-процентная доля как спроса, так и предложения. Поэтому в тот самый момент, когда президент Трамп объявил о выходе из нацеленных на борьбу с глобальным потеплением международных рамок, которые предусмотрены соглашением COP-21, в торговле квотами эмиссий возникла брешь 25-процентной величины, что, по всей вероятности, вызвало на рынке замешательство, сопровождавшееся безудержным падением котировок.

А что произойдёт ещё через 10 лет, в 2028 году? В отсутствие к настоящему моменту серьёзного анализа, вероятно, следует предположить, что следующей кандидатурой являются виртуальные валюты. Стоимость виртуальных валют подвержена колоссальным взлётам и падениям, так что их невозможно использовать в качестве платёжного средства. Нет никаких проблем, если к ним относятся как к спекулятивному инструменту, по крайней мере до тех пор, пока они не вводятся в качестве элемента финансовой системы, что крайне опасно.

Полагаю, необходимо ограничить владение виртуальными валютами для финансовых институтов. Рассадник кризиса необходимо ликвидировать в зародыше. Если владение и торговля будет ограничена частными лицами и предприятиями, проблем не возникнет. Однако если обладателями станут финансовые институты, возможность нехватки финансовых средств невозможно исключать с первого же дня.

В настоящее время термин «виртуальные валюты» или «криптовалюты» получил широкое распространение, однако на финансовом саммите «Большой двадцатки» министры финансов и управляющие центральных банков предложили курс на отказ от использования в данном случае термина «валюта». Поскольку использование слова «валюта» вызывает у людей чрезмерное чувство доверия, Япония ставит своей задачей на следующей встрече «Большой двадцатки», которую страна будет принимать в роли председателя, добиться изменения названия на «криптоактивы».

Существует мнение, согласно которому криптовалюты следует запретить из-за их опасности, но лично я считаю, что в таком запрете нет необходимости. Поскольку невозможно запретить выпуск новых криптовалют, гораздо предпочтительнее принять предупредительные меры, создав механизм, обеспечивающий понимание того, что криптовалюты являются активом, сделки с которым сопряжены с риском.

В каких частях света таятся риски?

Полагаю, что риск финансового кризиса высок в странах с хрупкой финансовой системой, где при этом продолжают разбухать финансовые активы. Классическим примером служат Китай и Индия. Похоже, что обеим этим странам не удаётся преодолеть эту хрупкость. У них имеется структурный недостаток, который состоит в отсутствии «механизма остановки» в случае возникновения кризиса. Приблизительно к 2050 году совокупный ВВП Соединённых Штатов, Китая и Индии будет составлять 35-40% общемирового. Было бы чересчур оптимистично рассчитывать на то, что к тому времени Китай и Индия с их хрупкими финансовыми системами смогут справиться с кризисом. Вдобавок, нет никаких оснований считать, что в 2050 году в Америке не появится новый президент, подобный Дональду Трампу.

Самая большая проблема Китая и Индии состоит в том, что величина национального ВВП растёт, а показатель ВВП на душу населения остаётся при этом низким. В странах с высоким показателем ВВП на душу населения велика и величина финансовых активов отдельного жителя. Совершенно очевидно, что финансовая система прочнее в тех странах, где выше объём финансовых активов, которыми располагает каждый житель. При малой величине финансовых активов во владении граждан колебания цен наносят удар по персональному потреблению, угрожая основам существования людей. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на недавние беспорядки в странах Южной Америки с высоким уровнем инфляции.

От риска, связанного с президентством Трампа, предохранителем служит алчность американцев. Именно их алчность обеспечивает крайнюю рациональность решений лучше всяких цифр. Американцы начинают понимать, что политика президента Трампа наносит ущерб их состояниям, будь то в краткосрочной или долгосрочной перспективе. Вероятно, экономически алчное общество станет тормозом для президента Трампа по итогам осенних промежуточных выборов.

Разбухание скрытых плохих долгов в Китае

Что касается Китая, риск связан в первую очередь с огромным объёмом плохих (безнадёжных) долгов. Объём выданных займов на балансах банков превышает 2363 трлн йен (143,7 трлн юаней, включая займы как в юанях, так и в иностранных валютах – данные на конец 2017 года). К тому же, в отсутствие данных по объёму займов теневого банковского бизнеса, можно тем не менее предположить, что в общем и целом объём займов частного сектора составляет свыше 2900 – 3000 трлн йен.

По данным, публикуемым Комиссией по регулированию банковской деятельности Китая, доля плохих займов в общем объёме заимствований составляет порядка полутора процентов, однако при правильном применении собственной методики Агентства финансовых услуг Японии их доля, вероятно, по меньшей мере десятикратно превысит эту величину. Хотя по официальным данным, опубликованным японскими органами в первой половине 90-х годов, объём плохих долгов в Японии составлял 3 трлн йен, в конечном счёте он превысил 100 трлн йен. Можно сказать, что понимание, что величина плохих долгов выше официальных данных в несколько десятков раз, стало практически общим убеждением.

Если исходить из того, что доля плохих займов в общем объёме банковского кредитования десятикратно превышает официальные данные и составляет порядка пятнадцати процентов, то сумма плохих займов превышает 350 трлн йен. При ВВП Китая 81,5 трлн юаней (на конец 2017 года), или примерно 1335 трлн йен, это составляет порядка 26% от ВВП. В Японии при ВВП величиной 500 трлн йен плохие займы, достигшие 100 трлн йен, составляли порядка 20%. В Китае существует вероятность, что величина окажется ещё больше. Если добавить к этому потери теневого банковского бизнеса, просто невозможно оценить величину воздействия, которое окажет улаживание долгов. Кризис кредитования, по всей вероятности, превысит все вообразимые масштабы.

К тому же, у Китая есть ещё один повод для головной боли. Это проблема дефицита бюджетов региональных властей, о которой правительство Китая заговорило как об источнике беспокойства в 2016 году. Власти 10-ти из 33-х провинций и городов центрального подчинения, как полагают, сталкиваются с проблемой чрезмерных долгов. Основная причина того, что региональные финансы скатились в дефицит, состоит в том, что вместе с банками из них делались чрезмерные инвестиции в инфраструктуру, для чего привлекались соответствующие заёмные средства. Поэтому заниматься ликвидацией дефицита необходимо одновременно с решением вопроса плохих займов, что ещё более осложняет и запутывает ситуацию.

Разобраться с плохими долгами банков и с состоянием финансов местных властей – это две главные задачи Китая, решение которых способно оказывать влияние на общемировой финансовый рынок. В зависимости от способа решения, нельзя исключать негативных сценариев, при которых распродажа Китаем гособлигаций США может привести к повышению процентных ставок, а сжатие внутреннего финансового рынка в Китае ужесточит ситуацию на мировом рынке финансов. Жёлтый свет на светофоре, вероятно, вспыхнет приблизительно с 2025 года.