Символическая роль императора Японии: трансформация символа единства народа

Перед Олимпийскими играми высказывалось мнение, что в условиях пандемии коронавируса их следует отменить, и были люди, которые хотели, чтобы эту точку зрения выразил император как почётный покровитель Игр. Однако император, играющий символическую роль, не имеет полномочий делать такие политические заявления, поэтому Нисимура Ясухико, секретарь Управления императорского двора, как бы от себя сказал, что он почувствовал обеспокоенность императора возможным распространением инфекции и сообщает миру об опасениях императора. Вот таким образом император-символ действует, балансируя на грани возможного.

Поездка императора Сёва по стране как начало символической функции императоров

Даже довоенная конституция Японской империи определяла императора и как объединяющее страну абсолютное начало, и как носителя суверенитета, основанного на конституции, – то есть император и тогда балансировал между этими двумя ипостасями. Одна теория императорской власти развивалась в интересах внутренней политики для победы над сёгунатом Эдо, другая была направлена вовне, на международное сообщество, декларируя правление, основанное на законах, как и в других странах. Для управления страной в период Мэйдзи обе интерпретации были необходимы, а в довоенной Японии они использовались применительно к разным ситуациям, и в разные периоды превалировала какая-то из них.

С началом ХХ века в Японии зарождается общество массового потребления. По мере развития урбанизации и распространения средств массовой информации, таких как газеты и журналы, из Европы проникают и идеи демократии. В связи с этим появляется тенденция к построению политической системы, выражающей волю масс, и созданию из политических партий правительства, которое максимально устраняет влияние воли императора. СМИ освещали дела императорского дома так, как, по их мнению, это должно было делаться в демократической стране. Таким образом, предпочтение отдавалось «внешней» теории власти, опирающейся на конституцию Японской империи. Однако с началом эпохи Сёва (1926-1989) она встретила противодействие, на первое место выдвинулась «внутренняя» теория императорской власти, что сразу подтолкнуло страну к войне.

После поражения Японии в войне казалось, что старая императорская система будет пересмотрена. В странах Союзников многие были за то, чтобы возложить ответственность за войну на императора Сёва, и выживание императорской системы оказалось под угрозой. Однако у командования оккупационными силами союзников были другие замыслы – оно ставило целью демократизацию Японии таким образом, чтобы она не представляла опасности для Союзников, для чего ещё до оккупации проводило свои исследования, и считало сохранение императорской системы абсолютно необходимым для успешного проведения оккупационной политики.

Однако общественное мнение стран Союзников не могло бы смириться с сохранением императорской системы в её первоначальном виде, поэтому постарались показать её «демократизацию», в том числе потребовав от императора опубликовать «Декларацию о человеческой природе», где сам император отказывался от божественного статуса. Окончательную форму роли императора определила Конституция Японии через понятие «символа». Ограничив действия императора только государственными делами, указанными в Конституции, международному сообществу показали, что новая императорская система совсем не та, что была до войны.

Японская сторона после поражения в войне предлагала возможность возвращения к теории императорской власти, подобной той, что существовала в самом начале ХХ века, однако ей пришлось принять конституцию Японии, предложенную командованием оккупационных войск, и император стал «символом». Символ – понятие очень расплывчатое, в зависимости от интерпретации его можно понимать и в том смысле, который представлялся японской стороне. Можно сказать, что при создании послевоенной императорской системы шли наощупь в поисках приемлемого решения.

Одним из новшеств были поездки императора Сёва по стране, начавшиеся сразу после поражения. В Конституции Японии нигде не указано, что император должен совершать поездки по Японии, то есть это не входит в число «государственных дел» императора. В наше время поездки императора рассматриваются как общественные дела из-за его символического статуса. Командование сил Союзников полагало, что контакты императора с народом в ходе поездок продемонстрируют международному сообществу демократизацию императорской системы, и в то же время считало необходимым, чтобы император, объехав страну, поддержал дух людей после опустошительного поражения.

В феврале 1946 года начались поездки императора Сёва по всей стране; он посетил Йокогаму, где жили пострадавшие в ходе войны («Кёдо цусин»)

Другими словами, командование признавало авторитет императора и старалось использовать его, и японская сторона имела сходное мнение. Поездки императора Сёва проводились по обоюдному согласию обеих сторон. Люди, получившие образование до войны, восприняли это как проявление авторитета императора, в то же время средства массовой информации активно представляли поездки как проявление изменения императорской системы, и в Японии многие люди поддержали такую её новую форму. Таким образом, хотя поездки императора устраивали для расширения его авторитета и полномочий, многие воспринимали их как изменение в сторону послевоенной демократизации. Само собой, нередко возникали расхождения между этими двумя представлениями.

Восхищение императрицей Митико и поиски идеальной реализации системы «императора-символа»

Такие поиски места «императора-символа» в мире продолжались, и восприятие императора в этом качестве менялось в зависимости от времени. В 1950-е годы в поле зрения общественности появился подросший принц Акихито, чей образ связывался с «новым стартом» – заключением мирного договора и обретением независимости. Юный наследный принц не был связан с войной, об этом юноше много говорили в средствах массовой информации и возлагали на него большие надежды.

В 1958 году было объявлено о помолвке между наследным принцем и Масадой Митико, из-за чего разразился «бум Мити», продолжавшийся до следующего года. Помолвка с «простолюдинкой» удивила людей, ожидавших, что он женится на ком-то из среды бывших членов императорского дома. Более того, слухи об их любви, проявлении предусмотренного Конституцией Японии в качестве основы для брака «согласия обеих сторон», делали более близким и понятным образ «императора-символа». СМИ, входящие в силу в период быстрого экономического роста, тиражировали эпизоды отношений принца и его избранницы. В этот период одно за другим появлялись новые СМИ, такие как женские журналы, а телевидение становилось частью домашнего быта, и всё это вызвало беспрецедентный бум. Так послевоенные демократические ценности, провозглашённые в Конституции Японии, утвердились в народе, и наследный принц обрёл роль «символа» в ходе быстрого экономического роста.

Принц и Масада Митико играют в Токийском теннисном клубе в Адзабу, Токио, 6 декабря 1958 г. (Jiji Press)

Правительство в то время стремилось расширить толкование «символа» и приблизить статус императора к главе государства, однако в итоге поменять формулировку с «символа» на «главу государства» не удалось. Как мы видели на примере «бума Мити», появившийся после войны образ «символа» укоренился среди людей, испытавших демократизацию и идеализировавших её, и они хотели неавторитарного императора. Как упоминалось ранее, немалую роль в формировании такого образа императора сыграли средства массовой информации.

В разгар «бума Мити» наследный принц Акихито и принцесса Митико, вероятно, оказались немного сбиты с толку, играя свою роль. На самом деле даже настолько бурный восторг со временем быстро остывает, поэтому наследному принцу и принцессе пришлось искать следующий «символ». Вообще говоря, в Конституции Японии и Законе об императорском доме не определяются обязанности наследного принца и принцессы, поэтому им пришлось думать об этом самим.

В результате они пришли к идее поддержки уязвимых людей, посещали социальные учреждения и активно общались с живущими там людьми. Кроме того, посещая другие страны от имени императора Сёва, они участвовали в мемориальных мероприятиях, связанных с войной. В ходе этих постоянных поисков принц Акихито стремился создать образ будущего императора-символа. Наследный принц был убеждён, что император должен разделять боль с народом, объединив принципы европейской конституционной монархии с традиционной японской императорской системой, и считал, что для воплощения этих принципов подходит понятие «символа».

Принципы поведения императора, определённые в период Хэйсэй

С конца 1960-х годов такие поиски, которыми занимались наследный принц и принцесса, не всегда широко освещались в СМИ. Они пробыли в статусе принца и принцессы очень долго, средства массовой информации и люди стали испытывать чувство усталости от императорской системы. Их гораздо сильнее интересовал экономический рост и собственная жизнь, а интерес к системе императора-символа угасал.

Всё изменилось в 1989 году, когда Акихито вступил на престол – интерес к императору-символу резко вырос. После коронации император Акихито и императрица Митико продолжали искать способы наилучшей реализации символической роли императора и совершали поездки на мемориальные мероприятия. Их действия получили в СМИ название «стиль Хэйсэй», по названию периода правления этого императора, у людей сложилось отчётливое представление о действиях и идеях императора и императрицы. Людей, переживших войну, становилось всё меньше, и память о Второй мировой войне для многих японцев оказалась связана с идеальной фигурой императора-символа.

Император Акихито и императрица Митико (сейчас – почётные император и императрица) беседуют с пострадавшими от Великого восточно-японского землетрясения в эвакуационном центре, Центр здоровья Ииока г. Асахи, преф. Тиба, 14 апреля 2011 г. (Jiji Press)

В период Хэйсэй часто случались крупные стихийные бедствия, и император с императрицей, ранее поддерживавшие уязвимые группы людей, продолжили это делать, активно посещая пострадавшие от стихийных бедствий районы. Они по-прежнему посещали и социальные учреждения, уделяя внимание уязвимым людям в нашем разделённом на группы обществе. Так они воплощали в жизнь принцип разделения с народом его невзгод, ставший одной из важных основ «стиля Хэйсэй». Поездки императора Акихито воспринимались иначе, чем путешествия императора Сёва. Люди привыкли к мысли, что император едет с заботой о людях, чтобы разделить их невзгоды, и этот образ унаследовал новый император в наступивший период Рэйва.

То, что сейчас в связи с распространением инфекции нового коронавируса император предпринимает какие-то действия и публикует обращения к народу, можно назвать продолжением того же «стиля Хэйсэй». Упомянутые в начале статьи высказывания о том, что император обеспокоен распространением инфекции, были призваны обратить внимание на тех, кто был против проведения Игр и их опасения по поводу инфекции. С другой стороны, многие люди готовились к Олимпийским играм. Учитывая их настроения, император выступил почётным покровителем Игр и произнёс вступительное слово. Можно сказать, что в наше время, когда японское общество становится всё более разделённым, император действительно является символом, объединяющим народ.

Император приветствует зрителей на церемонии открытия Олимпийских игр в Токио. Слева – президент Международного олимпийского комитета Томас Бах, 23 июля 2021 г. (Jiji Press)

Фотография к заголовку: Император и императрица наблюдают за занятиями учеников начальной школы в Художественной деревне керамики сиппояки в г. Ама, префектура Айти, 1 июня 2019 г. (© Jiji Press)