Древняя поэзия «Собрания мириад листьев» в эпоху Рэйва:　стихи о непостоянстве сущего

В антологии «Собрание мириад листьев» (Манъёсю) есть стихотворение Сами Мандзэя (св. 3, 351, пер. А. Е. Глускиной):

世【よ】の中【なか】を
何【なに】に喩【たと】へむ
朝開【あさびら】き
漕【こ】ぎ去【い】にし船【ふね】の
跡【あと】なきごとし

Ё-но нака о
Нани ни татоэму
Асабираки
Коги и ни си фунэ но
Ато наки готоси

Этот бренный мир!
С чем сравнить могу тебя?..
Рано на заре
Так от берега ладья
Отплывает без следа…

За одним понятием «буддизм» скрывается огромное количество сутр – каноны на санскрите и пали, сутры, когда-то переведенные на китайский язык. Форма и характер верований имеют множество вариантов в зависимости от региона и исторического периода, поэтому охватить умом весь буддизм целиком крайне непросто.

Если ограничиться только японским буддизмом, то мы увидим, что это разновидность буддизма, распространившаяся в восточной Азии и основывающаяся на текстах, переведенных на китайский. Проще говоря, это буддизм, дошедший до нас в виде иероглифических текстов на камбуне, старом варианте китайского языка. Само собой, перевод сутр – это трансплантация инородных идей в другую религиозную культуру, и поэтому переводы приводят к появлению новых религиозных течений.

Имеет смысл считать, что с момента перевода китайских сутр на японский язык родилась новая религия, которая отличается от китайского буддизма (на этих словах я обливаюсь холодным потом, поскольку пытаюсь рассуждать о неподъёмной для меня теме).

Какие же моменты из огромного количества сутр стали ключевыми для японцев? Это, пожалуй, понятие о непостоянстве сущего, мудзё (無常). Это своего рода философия, осмысливающая человеческую жизнь во временном потоке. Перевод на язык Ямато китайских переводов изначальных сутр стал исходной точкой появления японского буддизма. Иначе говоря, японский буддизм – это буддизм, по-японски толкующий сутры, переведенные на китайский язык, то есть можно, пожалуй, сказать, что это буддизм, сформированный японским языком.

Те, кто стояли у истоков японского буддизма, опасались отдаления от учений Китая и Индии, и в поисках сутр и знаний один за другим отправлялись на запад.

Вероятно, Сами Мандзэй, автор стихотворения, на вопрос о том, что такое мудзё, ответил бы примерно так – вот, например, перед нами корабль, и утром он выходит в море. Корабля здесь уже нет, остался лишь след на волнах, а потом исчезает и он. То, что корабль был в этом порту и отчалил этим утром, знают те, кто его видел, однако и видевшие когда-то умрут. Мы можем быть уверены лишь в том, что исчезает в конце концов всё. Мудзё – это бренность, непостоянство бытия.

Исчезает всё, осознание этого и является чувством непостоянства, говорит нам в своих стихах Мандзэй.

Фотография к заголовку: PIXTA