Миры Ямагути Акиры: новое искусство, вдохновлённое красотой старины

"Токио, Роппонги Хиллз" / 2002 / Бумага, ручка, акварель / 40×63 см / Фотография: Киоку Кэйдзо / Музей Мори

Фантастический мир удивительного переплетения старины и современности

Кояма Бриджит:　Я отчетливо помню свои ощущения, когда впервые увидела вашу работу  — она меня сильно впечатлила. Это был вид на токийский район Роппонги с высоты птичьего полёта. На картине японский замок соседствовал с небоскрёбами, совершенно естественно выглядели традиционные дома, рядом с которыми вырастали современные высотные здания. Приглядевшись к деталям, можно было рассмотреть людей, живущих в этом городе, — там и офисные клерки, и люди, выгуливающие собак. Горожане эпохи Эдо моют окна высотных зданий, на перекрёстке о чём-то спорят самураи…

На первый взгляд картина напоминает живопись ямато-э (*1), но представляет собой фантастическое произведение, где в пейзаж современного Роппонги введены необычные элементы, за счёт чего появился такой удивительный мир, не умещающийся в одном конкретном отрезке пространства и времени. С одной стороны, чувствуется влияние японского традиционного искусства, а с другой стороны, это несколько напоминает поп-арт.

Ямагути Акира: Многие думают, что я изначально занимался традиционной японской живописью, хотя на самом деле в университете я обучался западному изобразительному искусству. И в произведениях я использую не те пигменты, которые применяются в традиционной живописи, а западные материалы — масляные краски, акварель, ручку. Иногда я использую и японские техники живописи, но считаю себя всего лишь одним из современных японских художников, который стал таковым благодаря знакомству Японии с западным искусством.

Кояма: Почему вы начали писать такие картины?

Ямагути: Пожалуй, вернее всего будет сказать, что я пришёл к этому стилю после долгих творческих мук. В мире японского искусства царило преклонение перед искусством западных стран, которое считалось более развитым; японцы постоянно стремились догнать Запад. Масляная живопись эпохи Мэйдзи, послевоенный абстракционизм, концептуальное искусство, инсталляции… В общих чертах такая тенденция сохраняется до сих пор. Ещё во время учёбы в университете я сомневался в правильности такого подхода и в результате оказался в тупике.

Я осознал, что в каждый из периодов истории современного японского искусства были художники, которые старались выражать собственное оригинальное эстетическое чувство, а не просто подражать западным произведениям. Однако их тщеславные попытки не приносили результатов, в первые ряды мирового искусства им пробиться не удалось, и их усилия пошли прахом. Я думал, что если буду делать то же, что и они, меня ждёт та же судьба… Это пугало меня, в какой-то момент я даже не мог рисовать.

Кояма: И как же вам удалось найти выход из этой ситуации?

Ямагути: В то время я познакомился с живописью ямато-э, и меня поразила смелость композиционных решений в ней. Тут меня озарило — вот оно! Тогда я стал искать решение в использовании наработок японской живописи, какой она была до проникновения в Японию западных живописных стилей. Можно сказать, что я решил как бы ещё раз «модернизировать» старое японское искусство. Вы из Франции, и, возможно, будет сложно вам объяснить всю запутанность этого внутреннего конфликта…

Японизм в Японии?

"Мост великого учителя" / 1992 / Бумага, ручка / 65 x 50 см

Кояма: Вы уже были хорошо знакомы с японской традиционной культурой?

Ямагути: Напротив, я её совсем не знал. Если говорить о моём знакомстве с японской архитектурой, то это были сборные типовые дома, а не вилла Кацура (*2). Традиционную Японию я представлял по фильмам Куросавы. Во время университетской художественной практики по истории искусства я ездил в Киото и Нару, ходил по буддийским храмам и синтоистским святилищам и благодаря этому мог увидеть живопись укиё-э, росписи на ширмах, таблички эма (*3) и изображения адских мучений, картины битв — я жадно впитывал впечатления от старого японского искусства. Наверное, подобным образом чувствуют себя иностранцы, впервые открывая для себя японскую культуру.

Кояма: В XIX веке французских импрессионистов очень впечатлило знакомство с укиё-э и вообще японским изобразительным искусством. Японизм (*4) известен, в частности, тем, что оказал огромное влияние на таких художников, как Винсент ван Гог и Моне.

Появление импрессионизма совпало с распространением фотографии и осознанием ограниченности реалистического искусства. Испробовав различные подходы, они открыли для себя японскую живопись, основанную не на законах перспективы и использующую иные измерения, которые позволили по-новому взглянуть на реальность. Мне кажется, искания импрессионистов должны быть вам в чём-то близки, как вы думаете?

Ямагути: Это слишком уж смелое сравнение. Хотя действительно, они использовали архаичный японизм в своём искусстве и смогли этим открыть новую эпоху в живописи. Меня поражает острота восприятия западных художников, которые, создав огромную империю реалистического искусства, обратили внимание на произведения из небольшой и малоизвестной страны. Достойна восхищения та смелость, с которой они сами стали расшатывать основы искусства того времени и смогли развернуть его в новом направлении.

Взгляд с высоты птичьего полёта и рассеянная перспектива

Кояма: Среди моих любимых произведений — взгляд на универсальный магазин «Мицукоси» с высоты птичьего полёта. В ней использованы приёмы, которые можно видеть на знаменитых произведениях ямато-э «Виды столицы и её окрестностей» (*5), на которых изображены знаменитые места, люди, живущие там, бытовые сценки. Этот приём появился в конце периода Муромати и продолжал применяться до периода Мэйдзи. Вид на Роппонги, первое ваше произведение, которое я видела, тоже написан сходным образом. Эти произведения ведь тоже родились в результате вашей встречи со старинным искусством?

"Универсальный магазин Мицукоси на Нихон-баси" / 2004 / Бумага, ручка, акварель / 59.4 x 84.1 см

Ямагути: Совершенно верно. Когда изучаешь западную живопись, то привыкаешь видеть вещи в прямой перспективе. Известна точка, с которой зритель видит картину, исходя из неё делается эскиз. Однако «Виды столицы и её окрестностей» не имеют такой точки, на которой основывается перспектива. Они напоминают гугл-карту — каждому изображаемому объекту соответствует одна такая точка, и они рассеяны по всей картине. То же относится и к масштабу, как будто несколько карт разного масштаба соединили в одну, но это незаметно, поскольку границы между ними скрыты облаками.

Кояма: В этом произведении также использован приём «снятой крыши», появившийся в середине эпохи Хэйан (794-1192), то есть не изображается крыша или потолок комнаты, и зритель как будто заглядывает в неё сверху. Применив этот приём, вы показали людей, спешащих в магазин, и покупателей, толпящихся у прилавков внутри. На этой картине люди в одеждах XVI-XIX веков едят в ресторанах и делают покупки вместе с нашими современниками, и это выглядит очень естественно.

Ямагути: Живопись в двух измерениях показывает трёхмерные объекты, именно в этом и состоит её искусственность. Но я думаю, что важнее не столько показать вещи в точности, подобно фотографии, сколько заставить зрителя прочувствовать реальность.

У каждого зрителя – своя реальность

Кояма: В　ваших батальных сценах трагедия войны совсем не ощущается, такое чувство, будто бы все вместе вышли на пикник.

"Постмодернистская битва глупцов" / 1999 / Холст, масло / 97 x 324 см / Фотография: Миядзима Кэй / Коллекция Такахаси

Ямагути: Я сам не видел войну, поэтому наглядно не могу её себе представить. И поэтому что-то во мне протестует против реального её изображения. Воевать вообще нельзя — и именно это я и стараюсь изобразить, показывая сцены войны. Я хочу дать людям понять, что настоящая война намного ужаснее.

Кояма: В восприятии ваших работ очень важно воображение зрителя. Даже важнее, чем то, что вы изображаете, так?

Ямагути: Взгляните на набросок тушью вида Токио с высоты птичьего полёта, который я выставил после цунами 11 марта 2011 года. Некоторые люди восприняли его как живую иллюстрацию происходящего. Я же не создавал картину на основании впечатлений от природных бедствий, но попытался воплотить в ней впечатления зрителей от бедствия. Я в некоторой степени рад, что здесь мне удалось передать общее ощущение города. Город — это то, что создаётся столетиями в памяти людей.

Кояма: Люди… Откуда они приходят, куда уходят?.. Всегда думаю об этом, когда вижу ваши работы. Мне кажется, и те из французов, которые никогда не видели японского искусства, воспринимают эти произведения именно так. Непременно сделайте персональную выставку, например, в музее Гиме (*6), — я уверена, это станет большим событием в истории западного искусства.

"Токийский пейзаж (фрагмент)" / 2012 / Холст, японская тушь / Складная ширма / 162×342 см

При содействии Галереи искусств Мидзума
Портретные фотографии: Каваи Сатоси

Верхнее фото: "Последняя вечеря" / 2008 / Холст, масло, акварель, японская тушь / 80 x 233 см / Фотография: ОТА Такуми

▼Фото

Мир Ямагути Акиры