Канэко Мисудзу и её стихи: пчела и Бог

Бог во всем

Пчела и Бог

Пчела – в цветке,
Цветок – в саду,
Сад – за глинобитной оградой,
Глинобитная ограда – в городе,
Город – в Японии,
Япония – в мире, а
мир – в Боге.

И что выходит – выходит, что Бог –
В крошечной пчёлке!

Когда я читаю «Пчела и Бог», мне приятно думать, что Бог – это не какое-то особенное существо где-то далеко, он во всём, в том числе и в людях.

Для Канэко Мисудзу все существа на Земле важны, они поддерживают друг друга и живут сообща, и это не только животные и растения, но и безжизненные минералы. Мы привыкли думать в первую очередь о людях, и такие мысли нам в голову не приходят.

Как-то я подобрал упавший передо мной лист хурмы, и когда я его рассмотрел, меня охватило удивительное чувство, как будто бы я поднялся в небо и смотрю на землю с высоты – лист напоминал аэрофотоснимок, там неторопливо текла река со многими притоками и стоял тихий городок.

Возможно, если бы я не читал «Пчелу и Бога» Мисудзу, это чувство прошло бы мимо меня, но я остро ощутил, что в части заключено всё целое, как и в целом – все части.

Люди – только часть Земли, но мы склонны говорить о «добром отношении к Земле», как будто мы можем делать с Землёй всё что захотим, хотя это не так – она по-доброму относится к нам, всё ещё позволяя на ней существовать.

Говорят, что коренное население Америки относится к природе как к полученному на время достоянию, которое мы просто храним для потомков, и каждый раз, когда я читаю произведения Мисудзу, я думаю, что настала пора глубоко запечатлеть такое смирение в наших сердцах.

Принять как есть

Это эхо?

Говорит: «Поиграем?»
«Поиграем!» – в ответ.

Говорит: «Дурак!»
«Дурак!» – в ответ.

Говорит: «Больше не играю!»
«Не играю!» – в ответ.

А потом, после этого
Загрустит:

«Извини!» – говорит.
«Извини» – в ответ.

Это эхо?
Нет, это каждый из нас.

«Эхо» изначально начинается с биения сердец ребёнка и матери. Сердца перестукиваются: «Я здесь!» – «Я здесь!», «Мне хорошо!» – «И мне хорошо!», «Я тебя люблю!» – «Я тебя люблю!» Благодаря тому, что сердца отдаются эхом друг в друге мы родились людьми. Получается, что такое «эхо» – самое важное действие в нашей жизни.

Когда наш собственный маленький ребёнок упадёт и пожалуется: «Больно!» – наверное, любой человек в мире воспримет его чувства как есть и ответит: «Больно!». Однако не становимся ли мы подчас такими взрослыми, которые говорят что-то, что сами хотят сказать, прежде чем принять как есть боль и печаль другого человека? На «Больно!» мы не отвечаем эхом, а говорим: «Не больно же!», «Не плачь!».

Наши дети приходят в мир с уверенностью в том, что вот эта мама и этот папа будут его любить – и к чему может привести боль в душе, когда он слышит со стороны людей, которые должны бы его любить, отрицание «Не больно!»? Мне кажется, Мисудзу как раз и говорит о том, что любовь предполагает заботу о другом, принятие целиком болей и печалей человека, как собственных.

Живи в своём сердце

Коконы и могилы

Шелкопряд прячется в кокон –
Там, наверное,
Тесно очень,
В коконе этом.

Но шелкопряд
Счастлив, наверное –
Бабочкой станет,
Будет летать!

Люди уходят в могилу,
Темно там
И грустно,
В этой могиле.

А потом у ребёнка
Вырастут крылья,
Ангелом станет
И полетит!

Одна маленькая девочка, продекламировав это стихотворение, сказала: «А вообще-то шелкопряд бабочкой не станет, даже если вырастет!».

Действительно, даже взрослый шелкопряд не может летать по небу. Более того, многие шелковичные черви не могут даже стать взрослыми, они погибают в коконах, когда люди изготавливают шёлк.

Наверное, как раз поэтому Мисудзу хотела, чтобы в её стихотворении шелкопряды, которые умирают, не вырастая, всё-таки стали бабочками и взлетели высоко в небо.

Когда люди умирают, их помещают в могилу, где темно и грустно. Однако если мы родились в этом мире, неважно, в каком возрасте умерли – мы можем жить вечно в сердцах людей, с которыми повстречались.

С стихотворении Мисудзу говорится о «хороших детях» (いい子), но тот, кто получил свою жизнь от родителей, уже поэтому достаточно «хороший ребёнок», и ты, и я. Зная об этом, не так страшно умереть.

После смерти Мисудзу Сайдзё Ясо, её учитель, привёл это произведение в своём эссе «Ночь в Симоносеки: вспоминая покойную Канэко Мисудзу», сказав, что «его можно назвать шедевром поэзии».

Я надеюсь, что многие люди во всём мире воспользуются возможностью благодаря этим публикациям познакомиться с работами Мисудзу.

Стихи Канэко Мисудзу: «Полное собрание сочинений Канэко Мисудзу» (изд-во JULA)
Фотопортрет Канэко Мисудзу предоставлен «Обществом сохранения творчества Канэко Мисудзу»

Иллюстрации: moeko