Принцип нелишения свободы и содержание под стражей как досрочное наказание

—— Как вы относитесь к тому, что нынешнюю ситуацию называют «заложническим уголовно-процессуальным правом»?

Мураока: Под «заложническим правом» подразумевается, что задержанный человек становится своего рода «заложником», для которого возможностью выхода в сложившихся обстоятельствах становится собственное «признание». Иначе говоря, ситуация в духе: «Хочешь освободиться из-под стражи – сознавайся».

В последнее время к борьбе с содержанием под стражей присоединились адвокаты, и мало-помалу стали появляться примеры, когда суд принимает решение избежать содержания под стражей. Однако, хотя и утверждают, что это, вероятно, является признаком улучшения ситуации с так называемым «заложническим правом», количество отказов во взятии под стражу увеличивается с течением лет лишь на какие-то доли процента.

Число отказов в содержании под стражей и динамика процента отказов

Составлено редакцией nippon.com по материалам «Белой книги адвокатуры» за 2017 год

Мураи: В общем и целом, поскольку вина ещё не установлена судом, принципом является нелишение свободы. При наличии определённых подозрений человек подвергается задержанию и берётся под стражу, однако лишение человека свободы на этапе одних лишь подозрений фактически становится преждевременным наказанием. Проблемой являются сами по себе взятие под стражу и арест.

Кроме того, полиция и прокуратура при взятии под стражу и аресте подозреваемого лица получают санкцию суда, обосновывая необходимость этих действий такими причинами, как наличие «опасений о возможном уничтожении улик» и т. п. Но в законе не написано ни о каких «опасениях». Положения Закона об уголовном судопроизводстве говорят о «достаточных основаниях подозревать в уничтожении улик». Брать под стражу и арестовывать человека на основании некой сомнительной степени вероятности или каких-то «опасений» – это фактически нарушение закона.

Доля отказов во взятии под стражу – чуть больше 3%

Мураока: Раз уголовный суд должен исходить из презумпции невиновности, если прокурор устанавливает наличие вины, то это по сути инициирует уголовное наказание. На этапе, когда ещё нет решения о том, виновен человек или нет, само по себе заявление: «Мы задерживаем вас, поскольку имеются опасения, что вы уничтожите свидетельства вины» – это прежде всего есть ничто иное как выражение другими словами утверждения: «Вы виновны». Это принципиальное противоречие.

Мураи: Стоит ли сетовать на то, что принцип презумпции невиновности не находит понимания среди простых обывателей, если даже судьи и другие профессионалы позволяют себе рассуждать в духе: «Вина ясна, достаточно взглянуть на обвинительное заключение»? Полагаю, проблема состоит в том, что отправной точкой служит не презумпция невиновности, а презумпция виновности.

Мураока: Но при этом в нашей стране обвинительный приговор выносится в 99,9% случаев, понятно, что обвиняемого заранее считают виновным (смеётся). Однако для заключения под стражу должны быть серьёзные основания, но отказывают в содержании под стражей лишь чуть больше чем в 3% случаев. Мне кажется, что стоит рассматривать такое доверие судов к прокурорам как проблему.

Мураи: Вероятно, дело в убеждённости в том, что следователи не могут совершить ошибку – её разделяют и СМИ.

Мураока: Если в других странах существует практика ареста без ордера, то в Японии действует система задержания и ареста по распоряжению суда, и поэтому, если говорить о процентном показателе, то задерживаются и подвергаются аресту лишь порядка 30% подозреваемых. Показатель необычайно хорош. Но единожды попав в эти тридцать процентов, человек оказывается в системе «если поймали, то уж не выпустим». Это чересчур.