«Прагматичная дипломатия» нового президента Южной Кореи Ли Чжэ Мёна и 60-летие японо-южнокорейских дипотношений: Тайвань как переменная?

Политика 27.06.2025

На 2025 год приходятся сразу две «круглые» даты: 60-летие нормализации отношений Японии с Южной Кореей и 80-летие окончания Второй мировой войны. В Южной Корее в должность президента вступил представитель прогрессистского крыла Ли Чжэ Мён. Он выступает под лозунгом «прагматичной дипломатии», демонстрируя разницу подхода с прежними правительствами прогрессистов, при этом заметна разница его подхода с позицией Японии и Соединенных Штатов по Тайваню, что в дальнейшем может стать источником нестабильности.

English
日本語
简体字
繁體字
Français
Español
العربية
Русский

«Проблема межгосударственного доверия»

На пресс-конференции, состоявшейся 4 июня сразу после инаугурации президента Ли Чжэ Мёна, касаясь вопросов истории, неизменно выступающих раздражителем в японо-южнокорейских отношениях, он отметил: «В межгосударственных отношениях особенно важное значение имеет последовательность политического курса», которую «нельзя не принимать во внимание ввиду наличия проблемы межгосударственного доверия», «фактически принуждать или навязывать односторонние личные убеждения совсем нелегко».

Итак, президент Ли Чжэ Мён выделяет стремление следовать в первую очередь «прагматичной дипломатии, центральное место в которой занимают национальные интересы», а не «личным убеждениям» или «концепциям». В телефонной беседе с премьер-министром Японии Исибой Сигэру, которую Ли провел вслед за беседой с президентом Соединенных Штатов Дональдом Трампом, как сообщается, «стороны сошлись в понимании того, что в условиях, когда стратегическая обстановка становится все более суровой, важное значение имеют отношения Японии и Южной Кореи, а также партнерство Японии, Соединенных Штатов и Южной Кореи». Данный подход явно отличается от позиции, которой придерживался предыдущий президент (тоже прогрессист) Мун Чжэ Ин, который, выдвигая лозунг «сбалансированной дипломатии» между Соединенными Штатами и Китаем, сразу после вступления побеседовал по телефону сначала с президентом США, затем с председателем КНР, а уж потом с премьер-министром Японии.

Более того, 17 июня на полях саммита «Большой семерки» в Канаде была без промедления организована встреча лидеров Японии, Южной Кореи и Соединенных Штатов. На этой встрече президент Ли Чжэ Мён выступил с призывом: «Давайте преодолеем незначительные расхождения в позициях стран, вытекающих из прошлого, и будем взаимно сотрудничать в различных областях, выстраивание отношений, ориентированных на будущее». В ответ премьер-министр Исиба заявил, что «в условиях, когда международная обстановка становится все более сложной в связи с ситуацией в Украине, на Ближнем Востоке и других местах, мы надеемся, что сотрудничество Японии и Южной Кореи послужит как региону, так и всему миру». Вполне можно утверждать, что к настоящему моменту с выходом на передний план «прагматичной дипломатии» отношения Япония и Южной Кореи взяли хороший старт.

В вопросе проблем интерпретации истории, который новый президент, по-видимому, относит к «небольшим расхождениям», «утрату межгосударственного доверия» вызвал фактический отказ от достигнутой с правительством Пак Кын Хе в декабре 2015 года японо-южнокорейской договоренности, связанной с решением вопроса так называемых «женщин для утешения». Отказ произошел с приходом ко власти Мун Чжэ Ина после того, как Пак Кын Хе была отстранена путем импичмента. Если же говорить о проблеме принудительного труда корейцев в военное время, то поскольку вопрос сочли «решенным» при администрации президента Юн Сок Ёля под ответственность южнокорейской стороны без заключения явных межгосударственных соглашений, еще до президентских выборов в Южной Корее в Японии не только среди лиц, связанных с правительством, но и среди обычных граждан были сильны опасения, что в случае, если в Южной Корее к власти вновь придут прогрессисты, схема с выплатами третейским лицом может потерпеть неудачу.

За три года под руководством Юн Сок Ёля в отношениях Японии и Южной Кореи произошла нормализация в самых разных аспектах, существенно окрепло и партнерство Японии, Южной Кореи и Соединенных Штатов в области обеспечения безопасности, но можно ли рассчитывать на то, что этот импульс будет сохраняться и теперь?

Так уж совпало, что на 2025 год приходится как 80-летие окончания Второй мировой войны (и освобождения от колониального правления), так и 60-летие нормализации японо-южнокорейских отношений. За это время между Японией и Южной Кореей были заключены Основной договор и Соглашение о правах на претензии 1965 года; состоялись такие события как выступление премьер-министра Мураямы 1995 года, выступление премьер-министра Суга 2010 года, выступление премьер-министра Абэ 2015 года (ссылки на японском языке), заключение в 2016 году Японо-южнокорейского соглашения о защите данных военной разведки – словом, стороны предприняли самые различные шаги, предусматривающие взаимные обязательства. Обеим сторонам необходимо, пользуясь началом работы нового президента в Южной Корее и 60-летней годовщиной нормализации двусторонних отношений, вновь подтвердить, что принцип обязательного соблюдения соглашений (pacta sunt servanda) являются корнем и основой того, что именуется «межгосударственными отношениями» и «вопросом межгосударственного доверия».

Состоявшееся в Сеуле мероприятие по случаю 60-летия нормализации японо-южнокорейских дипломатических отношений. К участникам обращается с видеопосланием президент Южной Кореи Ли Чжэ Мён (на экране справа), 16 июня 2025 г. (Kyodo)

Президент Ли Чжэ Мён, заявляет о том, что намерен проводить курс в духе «Военное положение/гражданские беспорядки/авторитарный мятеж – подавлен», а «теперь начинается настоящая Республика Корея», но это ставит вопрос о том, насколько он намерен придерживаться «последовательности» позиций государства во внешней политике и обеспечении безопасности в условиях, когда во внутренней политике он стремится перезагрузить власть, порвав с наследием своего предшественника в политике внутренней.

Президент Ли изъявляет желание стабилизировать отношения с Северной Кореей, снизив тем самым так называемый «межкорейский риск», но при этом самый большой риск представляет низкая предсказуемость вероятных «качелей» при каждой смене власти, когда возникают серьезные изменения в государственной стратегии, дипломатии и политике обеспечения безопасности с каждой сменой «красного» правительства (красный символизирует оппозиционную партию «Власть народа») на «синее правительство» (синий символизирует правящую Демократическую партию) и наоборот.

«Япония-США-Южная Корея», но не «Индо-Тихоокеанский регион»

Раскол на «красных» и «синих», на «консерваторов» (правых) и «прогрессистов» (левых) стоит в Южной Корее не менее остро, чем в странах Европы и Соединенных Штатах. Это не просто сложности с консенсусом между двумя крупными партиями в парламенте – вопрос поддержки той или иной партии весьма эмоционально отражается в отношениях между обычными гражданами, которые все чаще проявляют враждебность по отношению друг к другу: со сторонниками другой партии не просто не желают, к примеру, сочетаться браком – с ними даже в одном застолье не хотят участвовать.

Такая поляризация наблюдается и в дипломатии, и в политике обеспечения безопасности. Особенно это заметно в вопросе отношений с Японией и Северной Кореей.

По итогам опроса южнокорейского аналитического центра «Исследовательский институт Восточной Азии, в качестве «задачи, которую прежде всего следует учитывать южнокорейскому правительству в дипломатических отношениях с Японией», консервативная часть общества называет скорее «сотрудничество с ориентацией на будущее» (55,5%), нежели «интерпретацию вопросов истории» (24,0%). С другой стороны, среди прогрессистов, наоборот, первое называют 26,8%, а второе 56,2%. В партийно нейтральной прослойке общества негативно относятся как к первому, так и ко второму. Ожидается, что если президент Ли Чжэ Мён продолжит следовать воле той части общества, которая оказала ему электоральную поддержку, то проблемы истории вновь станут «горячей темой».

В отношении политики на северокорейском направлении между консерваторами и прогрессистами также наблюдается отчетливая разница в расстановке приоритетов в вопросах «укрепления позиций в обеспечении безопасности» (41,5% против 17,0%) и «расширения обменов между Югом и Севером» (15,7% против 44,6%). Между тем в вопросе о необходимости «поддержания и усиления режима экономических санкций» разницы практически нет (24,2% против 20,4%).

В политике на американском направлении между консерваторами и прогрессистами просматривается примерно такая же разница предпочтений по вопросам «усиления южнокорейско-американского альянса (50,4% против 26,6%) и «выстраивания горизонтальных отношений» (9,8% против 32,6%). Но примечательно то, что в отношении «усиления партнерства в обеспечении безопасности между Японией, США и Южной Кореей», и у консерваторов, и у прогрессистов большинство «ценит» эти усилия (84,6% против 55,1%) – их значительно больше тех, кто это «не ценит» (12,6% против 32,9%).

Такая разница в предпочтениях, возможно, говорит лишь о том, что мнения являются скорее эмоциональной реакцией, нежели итогом рассудительных выводов каждого респондента. С одной стороны, они с готовностью оценят любую политику, проводимую партией, сторонниками которой являются, а с другой – лишь пассивно воспримут то, что реализует партия, которой они не симпатизируют. В таком случае, со сменой политической власти особенно трудной задачей выступает продолжение реализации инициатив, начатых предшественником.

Наиболее ярким тому примеров выступает решение проблемы принудительного труда корейцев в годы войны, ведь президент Ли Чжэ Мён раньше выступал с этому вопросу с жесткой критикой, заявляя об «унизительной внешней политике на японском направлении, ущемляющей национальную гордость».

Еще одним наследием президента Юна является сформулированная (в декабре 2022 года) стратегия в Индо-Тихоокеанском регионе. Именно совмещение нормализации японо-южнокорейских отношений и стратегии в Индо-Тихоокеанском регионе привело к переопределению американо-южнокорейского союза в качестве «глобального всеобъемлющего стратегического партнерства» (в апреле 2023 года) и появлению «Кэмп-дэвидских принципов» в отношениях Японии, США и Южной Кореи (в августе 2023 года).

Однако президент Ли Чжэ Мён в ходе нынешней предвыборной кампании ни разу не обмолвился об «Индо-Тихоокеанском регионе». То, о чем человек не говорит, иногда рассказывает о том, что будет происходить дальше, гораздо больше, чем то, о чем он говорит, и дальнейший внешнеполитический курс Ли Чжэ Мёна необходимо рассматривать и с этой точки зрения.

Проступающая разница подходов к вопросу «Тайваньского пролива»

Изначально идея «свободного и открытого Индо-Тихоокеанского региона» была глобальной стратегией, предложенной Японией, к которой в дальнейшем самостоятельно пришли не только Соединенные Штаты и Южная Корея, но также Австралия и Канада, Европейский Союз и Организация Североатлантического договора (НАТО). Это государственная стратегия, которая скорее не ограничивается каким-то определенным регионом или политической властью, но является неизбежной при работе над общими задачами нашего времени. В частности, и Япония, и Южная Корея как члены «Индо-Тихоокеанской четверки» с 2022 года участвуют в саммитах НАТО. Это говорит о том, насколько неразделимой задачей стало обеспечение безопасности в Индийском океане, Северной Атлантике, западной и восточной частях Евразии.

Вместе с тем треугольник «Япония-США-Южная Корея» является одним из выстраиваемых Японией «малосторонних партнерств» стран-союзников и единомышленников, таких как «Индо-Тихоокеанская четверка» (Япония, Австралия, Новая Зеландия, Южная Корея), «Япония-США-Великобритания», «Япония-США-Филиппины», а также механизм Quad (Япония, США, Австралия, Индия). В прошлом японо-южнокорейские отношения называли «квази-альянсом», но сейчас у Японии партнерами по «мета-альянсам» и «практически альянсам» выступают Австралия и Великобритания. В вопросах отношений в формате «Япония-США-Южная Корея» хотелось бы, спокойно отделить то, что «необходимо сделать» и возможно сделать» от «невозможного», не возлагать чрезмерных ожиданий, но и не отступаться слишком поспешно.

«Кэмп-дэвидские принципы» Японии, США и Южной Кореи вновь подтверждают важность мира и стабильности в Тайваньском проливе, при этом в качестве «глобального всеобъемлющего стратегического партнерства» американо-южнокорейский альянс не ограничивается непредвиденными событиями на Корейском полуострове. В принципе в американской стратегии в Индо-Тихоокеанском регионе как американским силам в Южной Корее, так и американским силам в Японии отводится роль «переднего края» и сил «одного театра действий». При непредвиденном развитии событий не только на Корейском полуострове, но и в Тайваньском проливе, и в Южно-Китайском море, требуется гибкое и органичное взаимодействие альянса США-Южная Корея с альянсом Япония-США.

Понимание угроз, выражаемое такими словами как «сегодня Украина, а завтра, возможно – Восточная Азия», а также «непредвиденные события вокруг Тайваня имеют непосредственное отношение к Японии и японо-американскому альянсу» передается и сохраняется при сменах премьер-министров. Поэтому японские лидеры последовательно занимаются потенциалом сдерживания и реагирования.

С другой стороны, в Южной Корее считают Тайвань «далеким», а вероятность возникновения непредвиденных обстоятельств воспринимают как «низкую». Удивительно, что президент Ли Чжэ Мён не стесняется говорить о том, что у его страны есть основания быть благодарными как Тайваню, так и Китаю. Эти слова совершенно не учитывают Соединенных Штатов, совсем не заметно опасений по поводу того, что президент Соединенных Штатов Дональд Трамп может разыграть карту частичного вывода американских войск с территории своего союзника, который может оказаться не привержен своим обязательствам в том случае, если столкновение Соединенных Штатов с Китаем все-таки произойдет. А в случае сокращения американского контингента в Южной Корее, произойдет и резкое изменение баланса сил с Северной Кореей.

Вот настолько важна «проблема межгосударственного доверия», будь то в японо-американском альянсе или в американо-японском альянсе.

Президент Ли Чжэ Мён последовательно заявлял: «Сражаться и побеждать – не самая лучшая стратегия, гораздо важнее делать так, чтобы сражаться не было необходимости». Это ссылка на важность дипломатии, но в обеспечении безопасности железный принцип – «готовиться к худшему». От того, каким образом будет «сбалансирована» дипломатия и обеспечение безопасности, будет зависеть истинная ценность «прагматичной дипломатии, ставящей во главу угла национальные интересы».

Фотография к заголовку: Премьер-министр Японии Исиба Сигэру и президент Южной Кореи Мун Чжэ Ин пожимают руки перед началом беседы на высшем уровне, 17 июня 2025 года, Канада, город Кананаскис (© Jiji Press)

Статьи по теме

Южная Корея Тайвань